Посвящается моим друзьям

Паломничество из Москвы в Могилев было организовано Апостольской Администратурой для верующий всех христианских конфессий. Во всем мире каждый год проводятся паломничества в разные города и страны, к святым местам. Уже на протяжении многих лет верующие ходят в Аглону и Ченстохову, десятки тысяч паломников можно увидеть в Иерусалиме, Фатиме, Лурде.

Главная цель паломничества всегда одна – духовное совершенствование человека. Оно имеет характер походных духовных занятий (или иначе реколлекций), во время которых каждый стремится еще глубже познать Бога, укрепить свою веру и научиться жить в общине по примеру Христа.

Целью нашего паломничества было также возведение (интронизация) статуи Фатимской Богоматери в Могилевском кафедральном соборе святого Станислава и Международный фестиваль христианской духовной музыки “Магутны Божа” (“Всемогущий Боже”).

Как я уже говорила, в паломничестве могли принять участие все – независимо от конфессиональной принадлежности, национальности или возраста. В регламенте говорилось: “В паломничестве может принять участие каждый, кто:

• принимает его цель и программу;

• исполняет паломнические традиции (единство, взаимопомощь);

• участвует в общей работе (кухня, дежурства и пр.);

• способен преодолевать каждый день расстояние в 30 км”.

…Это все было как один день…
…Один длинный-длинный короткий день…
…в моей памяти остается множество людей таких же, как я, и бесконечная извивающаяся полоса дороги, которая вела всех куда-то… Да нет, наверное, конечная, ведь почему-то все вдруг закончилось, оборвалось…

Это паломничество очень изменило меня, оно много дало лично мне, моим друзьям и вообще всем паломникам, я в этом уверена… Восемь дней пути. Пути, который, казалось, никогда не закончится… Потом Могилев, фестиваль духовной музыки и всеобщее расставание со слезами на глазах… Почему все хорошее когда-нибудь кончается? Впереди не все плохо, и будет еще лучше, и будет много дорог… Но пока осталось только ощущение какой-то опустошенности и в то же время одухотворенности, потому что с нами Бог.

… Но дорога была потом. Потом я поняла, что паломники подобны странникам и странницам и в какой-то мере миссионерам, ходящим по земле и несущим людям Благую Весть о Господе. Сейчас я со своими друзьями только приехала в Москву…

4 июля 1993 года. Отъезд из Москвы.

Из Санкт-Петербурга в Москву для участия в паломничестве приехало семнадцать человек. Я и двое моих друзей, Катя и Павел, прибыли туда на три дня раньше остальных, ведь побывать в Москве была наша давняя мечта: здесь очень много наших друзей. Я оказалась в Москве впервые, и сам город, который я узнала, стал одним из моих любимых.

Все остальные ребята из Петербурга приехали рано утром четвертого июля и с вокзала направились в костел Непорочного Зачатия Девы Марии на Малой Грузинской, где начиналась регистрация участников паломничества, которую поручили Кате и Кристине. Мои подруги раздавали всем паломникам форму – футболку, кепку и галстук и, наверное, главное для идущего в паломничество – розарий (четки) и молитвенник.

Девочки регистрировали всех по- группам, а сами группы можно было различить по цвету галстуков: первая синие галстуки, вторая – желтые, третья – зеленые, четвертая – красные, а также по визитке, которая выдавалась каждому паломнику. На ней был указан номер группы, имя и фамилия, город и страна.

Так было легче общаться между собой, ведь нас было очень много – триста восемьдесят человек из разных городов, из разных стран мира. Вместе шли паломники из Астрахани, Волгограда, Петербурга, Камышина, Калининграда, Москвы и из многих других городов России, Белоруссии, Украины, а также ребята из Польши, Танзании, Испании, Эфиопии, Венесуэлы, Мадагаскара и Того.

После регистрации было немного свободного времени. Мы побродили по Москве, а затем пошли на службу в костел святого Людовика на Малой Лубянке. А в восемь вечера в церкви Непорочного Зачатия начиналась Святая Месса для паломников, после которой огромная масса людей должна была идти из храма на Белорусский вокзал.

Мессу отслужил итальянский епископ Франческо Коласуонно. В конце богослужения он благословил каждого паломника, прозвучало много напутственных слов от священников и от главного организатора паломничества отца Яна Заневского. Но все-таки мало кто себе представлял, что ждет его впереди, что произойдет дальше.

После Мессы всем раздали песенники – ведь песня тоже является одним из главных спутников паломника. …И, наконец, все пошли на вокзал, где нас ждал поезд, отправляющийся в Смоленск. Половина поезда быстро заполнилась паломниками. Окружающие люди смотрели на нас с удивлением – ведь немного странно выглядела огромная масса людей в галстуках разного цвета, с визитками на груди, с флагами и в сопровождении священников в сутанах.
Поезд тронулся…

Эта долгая короткая дорога…

5 июля 1993 года. Смоленск. Начало пути.

В пять утра поезд прибыл в Смоленск, и только на платформе я увидела четыре сформировавшиеся группы и весь состав первой – синей, в которую включили меня. Две сестры-монашки, на которых тоже были синие галстуки, подарили каждому в нашей группе песенники, отличавшиеся от московских и сделанные их собственными руками. Песенники нужно было повесить на шею, что очень удобно для пения на ходу.

Я никого, кроме наших паломников из Петербурга, еще не знала, а молодые ребята черных сутанах и синих галстуках, не похожие на священников, очень удивили меня. Кто они? Чуть позже я, конечно, узнала, что эти молодые ребята – семинаристы (клирики) и будут руководителями первой группы.

С вокзала дружной толпой мы направились в центр города, к смоленскому костелу Непорочного Зачатия. Весь город еще спал: пустынные улицы, переулки, и солнце, начинающее всходить… Прекрасный рассвет…
Мы расположились небольшим лагерем около костела, на спортивной площадке. Все стали знакомиться и петь религиозные песни из подаренных нам песенников, но возникли какие-то трудности с организацией.

К нам пришли местные власти в лице городской милиции. Они боялись, что такое скопление народа вызовет беспорядки в городе. Вообще местные власти задержали нас довольно долго в Смоленске, не позволяли передвигаться по городу дальше.

Около девяти часов руководители паломничества разрешили нам разойтись, чтобы немного ознакомиться с достопримечательностями Смоленска. Мы разбрелись по всему городу, но часто встречались, узнавая друг друга по галстукам и кепкам.

Всегда хорошо, когда видишь что-то новое. Смоленск предстал передо мной озаренный лучами утреннего солнца. Какой это прекрасный город! Множество церквей, среди которых выделяется огромный Успенский собор, монастырь, а еще крепость вокруг центральной части города.

К одиннадцати часам надо было вернуться в лагерь к началу Мессы. Служба проходила у костела перед часовней, расположенной рядом, так как церковь еще не действует, а в часовне все паломники не поместились бы. Сам костел, построенный в псевдоготическом стиле, на реставрации. Его совсем недавно передали верующим. Последняя служба состоялась в храме в 1932 году, затем в нем расположился архив НКВД, потом зернохранилище, и наконец, до недавнего времени опять архив, но только уже городской.

Алтарь вынесли из часовни, и Святую Литургию отслужил отец Ян Заневский. На Мессе пели ребята из московского молодежного хора, многие их песни были написаны самими ребятами. Во время службы я еще раз почувствовала экуменический дух паломничества – к причастию допускались и католики, и православные. В конце богослужения отец Ян дал последние напутствие перед дорогой.

После службы мы сразу отправлялись в путь. Проблемы с властями были улажены. Несмотря на то, что сначала власти отнеслись к нам с настороженностью, в дальнейшем они не только не препятствовали нам, но и оказали большую поддержку и покровительство, проводив нас до самой границы с Белоруссией.

Впереди предстоял первый переход. Я немного волновалась. Все паломники собрались по группам. Наша синяя группа уходила первой. Вдоль каждой группы натянули длинный провод, который должны были придерживать идущие с боку ребята. Четыре человека в каждой группе несли колонки громкоговорителей, так как группа по 50-70 человек шла растянутой и кричать во время движения было просто невозможно, поэтому все общение между нами шло через микрофоны.

Когда мы вышли из города, руководители синих наконец-то познакомились с нами. Старшими нашей группы назначили трех семинаристов и двух сестер-монашек, все они – салезианцы. Для салезианского монашеского Ордена (названного так по имени покровителя Ордена Святого Франциска Сальского), основанного в 1859 году итальянским Святым отцом Джованни Боско, главной задачей является работа с детьми, с трудными подростками, со всей молодежью. Поэтому не случайно салезианцы оказались и среди нас. Кстати, только наша группа осталась без руководителя – священника. Клирики – будущие священники: брат Александр (мы просто называли его брат Саша), брат Владимир (брат Володя) и брат Славомир (брат Слава) – окончили первый курс семинарии в Польше. Монашки-салезианки: сестра Анна и сестра Маргарита – работают в Москве с детьми. Дальше, в пути, они много расскажут о себе и о своем Ордене. Пока сестра Маргарита взяла гитару, а мы раскрыли свои песенники:

Иисус достоин высшей чести,
Иисусу высшая хвала!..

Очень много религиозных песен пела сестра Маргарита в течение
всего паломничества – в дороге, на Мессе, на привале.

Первый переход был очень длинным. Тринадцать километров мы прошли без отдыха, к тому же наша группа шла довольно быстро и сильно оторвалась от остальных. Только после двадцати минут отдыха пришла вторая группа, а затем остальные. Если говорить совсем откровенно, мне было тяжело, потому что
я еще никогда в жизни так и столько не ходила. Хотя сильно устала не только я. Что будет дальше? Главное – выдержать. А ведь это только первый день.

После остановки синих первыми уже не пустили, а поставили замыкающими. Но как сегодня, так и в последующие дни, группы постоянно менялись очередностью. На втором привале привезли обед, и мне опять пришлось трудно, так как я, избалованная домашней пищей, впервые столкнулась с походной кухней. Это не значит, что нас кормили плохо или невкусно, и хотя сейчас я съела только суп и отказалась от второго блюда, больше такого я себе не позволяла. А потом я разлеглась на земле – очень хотелось спать, и немного оттекли ноги. Одна из сестер подошла ко мне, осмотрела их и спросила смогу ли я дальше идти. Я сказала: “Да”. Это была правда, и я совершенно не собиралась садиться в машину.

Кстати, раз я заговорила о машине, то расскажу об организации передвижения в паломничестве. Нас сопровождали шесть машин, точнее семь, седьмая – часовня из Калининграда, в которой служили Мессу священники. Одна из трех грузовых машин везла палатки и багаж паломников. Весь багаж утром сдавался на грузовую машину, которая перевозила его к месту ночлега. Два грузовика обслуживали кухню. В одном расположилась полевая кухня – разные котлы и кастрюли, а другой служил контейнером-холодильником, в котором хранилась провизия.

В течение всего паломничества машина-кухня ездила в Смоленск, пока мы были на территории России, а потом в ближайшие белорусские города за обедами. Их закупали в столовых, а завтраки и ужины готовили в основном сами паломники, ответственные за кухню. Три микроавтобуса-рафика каждый день ездили вдоль нашей трассы туда и обратно, подбирая сильно отставших паломников, перевозили заболевших или очень усталых людей. Так что опасности не дойти до места ночлега не было, могли довезти.

Но даже когда казалось, что не дойдешь, когда хотелось просто сесть от усталости посреди дороги, ехать на какой-то машине не хотелось не только мне. В этот первый день пути мы прошли около тридцати километров, а до Могилева оставалось более двухсот…

После обеденной остановки мы опять шли, пели и на ходу читали и размышляли над тайнами Святого Розария (о нем я еще расскажу ниже), потом была первая конференция, проведенная отцом Андреем в нашей группе.
Около девяти вечера мы пришли к месту ночной стоянки в Катыни.

Лагерь разбили на берегу Днепра. Огромная поляна посреди леса уже через час превратилась в палаточный городок. А потом большая часть нашей группы собралась у палаток клириков и сестер, и мы продолжали наше знакомство друг с другом. Каждый немного рассказал о себе. Только в первом часу ночи все стали разбредаться по своим палаткам. Но так не хотелось расходиться! Я заснула очень быстро, хотя первый раз оказалась в палатке, впервые залезла спальный мешок…

6 июля 1993 года. Катынь. Дождь.

Нас подняли в шесть утра. Никто еще не знал, что ждет всех в этот день, какие трудности нужно будет преодолевать.

Было ясное утро – первое настоящее утро паломничества. Хотелось спать, но вставалось легко. Будил паломников отец Ян, он ходил с мегафоном по лагерю и кричал в него: “Москва, вставай!” (Я даже сначала не поняла, что это и ко мне относится).

В восемь часов мы вышли из лагеря и примерно через два километра пришли к катыньскому мемориалу, где находятся захоронения жертв сталинских репрессий.
В 1940 году в Катыни были расстреляны десятки тысяч людей, среди них польские офицеры. Мемориал окутан вечным трауром, там была отслужена Святая Месса памяти всех погибших в то страшное время. Меня поразила вечная тишина, я бы сказала, – зловещая, стоящая над Катынью. Паломники молились у католического и православного крестов, возведенных там:

Вечный покой даруй, Господь, усопшим,
и вечный свет да светит им.

Мессу отслужил отец Мариан, ребята из Петербурга прислуживали на богослужении, читали чтение (отрывок из Библии) и пели псалом.

…А потом мы отправились дальше. Наш маршрут в основном проходил по открытой живописной местности. Бесконечная полоса дороги, по обе стороны которой простиралась необъятная равнина с пологими холмами, небольшими озерами, далекими лесами.

Казалось, что все это никогда не закончится, и было настолько радостно и светло на душе от этой бескрайности и от счастья, что с тобой рядом Господь. А здесь, среди этой прекрасной природы, еще больше ощущалось его присутствие. Эти чувства сложно описывать, наверное, это прежде всего благодарность Господу за его любовь к нам, за его творения, за его благодать. Просто хотелось идти, славить и восхвалять любовь Бога, вспоминая слова Гимна Солнцу Святого Франциска Ассизского:

Хвала Тебе, Боже, за светлого брата,
за солнце творенье Твое!
Им свет излучаешь, им день озаряешь,
в нем имя вещаешь Свое.
Хвала Тебе, Боже, за брата нам ветра,
за воздух, за облака тень!
Твое сотворенье, небес проясненье,
Тобою дарован нам день!

А потом пошел дождь… Нам еще довольно долго оставалось до конца дневного маршрута, но мы продолжали идти. Отец Ян (он водил один из трех рафиков) забрал многих детей на машины, чтобы отвезти к месту ночной стоянки, куда дождь еще не успел дойти. Дождь усиливался, и не было ни малейшей надежды на какой-нибудь просвет в небе. Сначала было весело, потом стало мокро.

Идти было очень тяжело, особенно по лесу, в который мы вошли, когда начался ливень. Полиэтилен и плащи не спасали. Лесная дорога очень сильно размылась и была вся в каких-то канавах, в которые мы постоянно проваливались. У меня насквозь промокла одежда, хотелось даже немного поныть, особенно при мысли, что хоть и дойдешь когда-нибудь до лагеря, там тоже будет мокро.

Всего лишь второй день, а такой унылый. Несмотря на это, я думала, что должна поблагодарить Бога за все эти препятствия. Но благодарить было трудно, и пока все шли под дождем, оставалось только просить его прекращения. На завершающем переходе синяя группа шла последней. Где-то за нами еще плелись совсем отставшие испанцы. Порой мне казалось, что мы заблудились в лесу, потому что группа растянулась очень сильно.

Так мы шли около трех часов. Постепенно дождь начал затихать, хотя это совершенно не означало, что он прекратится, потому что небо оставалось по-прежнему серым и беспросветным. Однако он кончился, а мы наконец-то увидели лагерь.

Мои брюки, почти высохшие, вновь промокли насквозь, так как на поляне, где мы расположились, трава была почти до пояса. Но какое счастье: палатки уже поставили. Дети, уехавшие с отцом Яном, а также дежурившие на кухне в этот день (а это и наши ребята из Петербурга), поставили палатки для всех паломников. Но возникла еще одна проблема – с полиэтиленовыми пленками на палатки, не на всех ее хватило.

Дождь вот-вот должен был грянуть с новой силой. В этом походе было много детей до двенадцати лет, и появилось опасение за их здоровье. Отец Ян поехал в ближайшую деревню, и там договорился, чтобы в школе разрешили разместить на ночь детей. Надо было видеть их радость, когда они со спальными мешками залезали в грузовик.

Когда я дошла до лагеря, у меня, наверное, был очень жалкий вид, я стояла среди палаток и не знала, что делать. Мне было очень тоскливо и уныло, но, когда друзья начали требовать, чтобы я поехала ночевать в школу (они волновались о моем слабом здоровье), я наотрез отказалась ехать куда-либо.

Разожгли костер, вокруг которого тотчас выросло множество колышков, на которых мы сушили свою обувь, и кругом встали паломники, пытавшиеся высушить какую-то часть одежды прямо на себе, пока нет дождя. Ветер раздувал пламя, от дыма слезились глаза. Потом пошел ливень, и все разбежались по палаткам, где было еще сухо и хорошо. Ветер срывал полиэтилен, дождь все сильнее стучал по палатке, а мне казалось, что лучшего места, чем этот домик, нет. Ночью ветер все-таки сорвал полиэтилен с нашей палатки, моя спутница вынуждена была выходить из палатки наружу, чтобы вновь его привязать, но и это не помогло. Утром мы проснулись в луже…

7 июля 1993 года. Красное.

После бессонной ночи паломников подняли в десятом часу, точнее проснулись все сами. Конечно, выход из лагеря задержался, мы отправились в путь только около двенадцати часов. Надежда, моя подруга из Петербурга и соседка по палатке, конец вчерашнего дня ехавшая в машине, не смогла идти и сегодня. Мне стало грустно, да и у самой болели ноги, к тому же с самого утра промокшие снова. Хмурое утро – унылое настроение, а мы в начале своего дальнейшего пути стали благодарить Бога – за вчерашний день, за вчерашний дождь, за трудную ночь, за сегодняшнее нерадостное утро, и мне после этой молитвы стало намного легче.

Третий день пути – последний на территории России. Как и утро, день был облачный, серый. Иногда тучи рассеивались и выглядывал краешек солнца, а потом опять накрапывал дождь.

В середине дня первый раз с начала пути мы вошли в большой населенный пункт – село Красное. Там сделали остановку на берегу какого-то озерца. Когда мы входили в село, видели много магазинов, и решили, что непременно тут рядом должна находиться почта с переговорным пунктом. Так и оказалось. Местные жители указали дорогу, и я со своими друзьями помчалась на почту. У нас было только полчаса времени, чтобы позвонить домой и вернуться обратно.

Всегда с радостью вспоминаю этот маленький переговорный пункт и телефонисток, у которых сразу появилось столько работы. Нас соединили с Петербургом очень быстро – и какое удовольствие получили мы, и прежде всего наши близкие, которые уже давно не имели представления о том, где мы находимся и что с нами.

Несмотря на то, что мы не отдохнули после перехода и едва успели догнать уходившие группы – эта радость помогла нам идти целый день. Хотя вторую половину дня я уже, по-моему, так ковыляла, что вызывала улыбки и смех у всех ребят.

Месса была вечером, когда мы вновь остановились на ночную стоянку. Ее служил отец Андрей, священник-монах Доминиканского Ордена. Я уже говорила, что у нашей группы не было своего священника, но отец Андрей каждый день проходил с нами два-три перехода, когда проводил конференции или исповедовал. Какие были замечательные проповеди о любви, радости, мире, долготерпении, милосердии, вере, не даром Доминиканский монашеский Орден иначе называют Орденом Проповедников.

…Опять пошел дождь, новая неприятность, но она сглаживалась, потому что шла Святая Литургия, и никто не обращал на дождь внимания, никто не собирался разбегаться по палаткам, и вряд ли кто-нибудь думал о том, чтобы поскорее кончилась Месса.

Последняя ночь в России, еще один день паломничества мне подарил Господь, завтра переходим границу – с такими мыслями я засыпала. В Красном нам сказали, что до границы два часа езды на автобусе, а мы уже столько прошли и сколько осталось идти…

8 июля 1993 года. Переход границы между Россией и Белоруссией.

Когда мы утром выходили из лагеря, небо все еще оставалось серым и облачным. Надежда опять не смогла идти, значит мы встре-тимся в лучшем случае во время обеда. Пройдя шесть километров, мы, наконец, увидели, так называемую границу между двумя бывшими Союзными Республиками. Зачем люди придумали границы? В десять часов сорок пять минут мы пересекли границу, и все были очень счастливы, а особенно наши клирики, ведь они из Белоруссии. Брат Слава пошутил: «Над Россией небо остается серым, а над Белоруссией – синее», – какого мы так давно не видели.

Мы вошли в маленькую приграничную деревеньку, и устроили танцы. Эти танцы на границе, тоже, наверное, одно из самых ярких воспоминаний и впечатлений, и, я знаю, не только у меня. Главный заводила паломничества Арман из Того, стал петь на разных языках, ударяя при этом в бубен. Мы все стали в круг, взявшись за руки, а тот, кого Арман называл должен был танцевать в кругу. Потом разбились на пары, постоянно друг с другом меняясь партнерами, кружились и танцевали…

Лица местных жителей, собравшихся вокруг нас, выражали удивление (они не понимали откуда взялось столько странных людей) и в тоже время они радовались вместе с нами, что было так приятно. Вообще очень трудно описать смесь африканско-европейских танцев, но это так прекрасно, когда танцевали вместе священники и монахи в своих сутанах и хабитах, монашки и все паломники от мала до велика.

Потом отец Мариан отслужил Мессу, это было как-то особо символично, потому что он из Белоруссии. В своей проповеди отец Мариан говорил о единстве и взаимопонимании между людьми. О том, что страшно, когда люди ненавидят друг друга за национальные или конфессиональные различия.

Потом, мы опять шли, пели, читали розарий… Я должна рассказать о том, что такое розарий. Розарий — это молитва, состоящая из чтения молитв “Отче наш”, “Радуйся Мария”, “Слава Отцу…”, и сопровождающаяся размышлениями о пятнадцати тайнах из жизни Иисуса Христа и Богородицы, которые делятся на радостные, скорбные и славные. Само название “розарий” так и происходит от слова “роза”. Читая розарий, мы как бы приносим тройной венок прославления Божьей Матери.

Наверное, эти первые четыре дня были для меня самыми трудными в паломничестве. Дни, когда я только привыкала и осваивалась в походной жизни. Сегодня мы прошли очень много – тридцать четыре километра. До Могилева оставалось сто десять, но чуть больше половины мы преодолели – сто двадцать два. О, мои ноги, ужасно болели мышцы, я еле двигалась, если завтра будет также, придется обратиться к врачу. Сегодня меня насильно пытались посадить в машину. Что угодно только не это.
Что будет завтра?

• 

• 

• 

• 

9 июля 1993 года. Орша. Баня.

„…И был вечер, и было утро: день пятый” (Бытие 1.23). Утром я еле выползла из палатки, но все-таки пошла. Сегодня вечером мы вошли в Оршу – первый город, после пяти дней паломничества. В нескольких километрах от города нас встретил отец Войчек – настоятель оршекого костела. Паломники еще не знали, какой сюрприз приготовили им в Орше.

Богослужение началось сразу, как только мы пришли в церковь, около восьми вечера. Мессу служили отец Иосиф, еще один Доминиканец. Отец Иосиф чаще ходил с группой, идущей впереди. В дороге он тоже читал проповеди. На Мессе отец Иосиф заметил, что некоторым, когда им очень тяжело, собственная гордыня не позволяет сесть в машину. Они хотят казаться сильнее, чем может быть есть на самом деле, но это плохо. Кому они хотят доказать свою силу? Плохо если кто-то в конце паломничества начнет говорить с гордостью, что ни разу не сел в машину, надо каждому хотя бы ненадолго почувствовать свою слабость.

В конце службы отец Ян сделал объявление, от которого своды костела задрожали от восторженных криков “Ура!”. Дело в том, что в нескольких метрах от церкви стояла баня, и наше руководство договорилось о том, что с девяти вечера баня будет функционировать только для паломников. И, наконец, для всех это было большой радостью: дождь хорошо, а душ – лучше.

На моих часах была уже половина одиннадцатого, и я с друзьями помчалась искать почту. Нас до переговорного пункта и обратно проводили две местные девушки. Антон очень боялся местных агрессивных молодежных группировок, о которых ходили слухи. Но все было нормально, никаких недоброжелательно настроенных людей мы не встретили. А на почту пришли перед самым закрытием, нам сначала не хотели дать возможности позвонить домой, но когда узнали, что мы паломники и столько прошли, то разрешили. И опять я слышала радостный, но столь далекий голос близкого мне человека, моей бабушки, и я знала, что теперь она не так волнуется.

В баню я со своими подругами пошла одной из последних. Как это было здорово и кстати! Что случилось с моими ногами? Они уже не болят! Завтра я смогу идти, а не ехать в машине! Эта ночь прошла не в палатках. Мы заночевали в костеле. Девочкам отдали главную залу, где мы и расположились прямо перед алтарем. Все скамейки отодвинули, а пол устелили матрасами и спальниками.

Около часа мы легли спать, и было так хорошо, спокойно и, я бы сказала, уютно. Много ли надо для счастья человеку! А меня ждет новое неизвестное завтра, я долго о чем-то думала, хотя так поначалу хотела спать. Скоро наступит новое утро, шестое утро паломничества.

10 июля 1993 года. Костер.

Нас разбудили в восемь часов, и девочкам нужно было скорее все убирать, так как в девять часов начиналась Святая Месса, которую отслужил настоятель, отец Войчек.

И мы вновь отправились в дорогу, которая была немного короче, чем в предыдущие дни – всего двадцать пять километров. С какой легкостью я шла сегодня!

На обед мы остановились близ глухой белорусской деревеньки Химы, на берегу небольшого ручья. Там была довольно крутая возвышенность, на которой расположились паломники и нас вместе фотографировали. Один клирик сел на шею другому, на голове у него была шляпа отца Мариана с очень большими полями. Получился смешной великан с длиннющим телом, одетый в сутану. Так развлекались в паломничестве! А самое веселое произошло, когда мы вновь отправились в путь.

Местная бабушка схватила одного негра за руку и долго его щупала, а потом прошла с ним метров тридцать. Она сказала, что никогда не видела живых темнокожих людей, только по телевизору. Бабушка чуть не плакала от радости.

На ночь мы остановились близ деревни Копысь, вновь на берегу Днепра. За день, как я уже сказала, мы прошли немного, поэтому в лагерь пришли довольно рано. А наши друзья из Африки придумали прощальный костер.
Они сложили конусообразно стволы деревьев, поэтому костер по-лучился очень высоким, и вокруг него опять начались пляски. А заводили всех, как всегда, Арман, Омер, Жак и Эдмон. Они станцевали и спели что-то национальное, а потом мы расселись вокруг костра и стали читать стихи, рассказывать смешные истории, петь песни.

Позади осталось шесть дней пути, послезавтра мы будем в Могилеве, а вместе нам осталось быть всего четыре дня. И столько дорог уже позади… Как быстро летит время! Все чувствовали приближение конца паломничества. До Могилева осталось всего пятьдесят семь километров. Как хотелось увеличить эти километры!
Ужин очень задержался. Уже после костра, в одиннадцатом часу, нас позвали ужинать, и он был очень вкусным.

Со мной произошла, как всегда, небольшая оплошность. На лагерь опустился сильный туман, такой, что в двух шагах от себя ничего не было видно. Фонарик, я думаю, не сильно бы помог, но мне и так не в чем было его держать, так как ужин я несла в палатку не только себе, но и Надежде. Я все время спотыкалась и понемногу проливала горячий чай. В конце концов я просто заблудилась между палатками и немного рассердилась на друзей, которые оставили меня в таком беспомощном положении. Я поставила тарелки и чашки на землю и пыталась сообразить, куда же мне идти. К счастью, спасительный голос Джерика указал мне дорогу.
После стольких впечатлений я заснула мертвым сном, и если б я знала, что будет на седьмой день! “И был вечер, и было утро: день шестый”. (Быт.1.31).

11 июля 1993 года. Шклов.

Брат Володя разбудил нашу палатку первой (точнее меня толкнула Надя, сказав, что меня зовут). Он сообщил мне, что синяя группа сегодня дежурит по кухне, и спросил согласна ли я дежурить. Я эгоистично спросила: “А девочки (Катя и Кристинка) согласились?”, – добавив, что если девочки будут дежурить, то я тоже. Девочки согласились, и надо было вставать. Первый раз я увидела еще не проснувшийся лагерь, и только несколько дежурных уже начинали делать завтрак.

Эту ночь я спала очень крепко и не слышала, что в пять утра на наш палаточный городок покушалось несколько местных хулиганов. Они залезли в какие-то палатки, где спали девочки. Одного взяли в плен и продержали “под стражей” до утра. Потом накормили завтраком и с миром отпустили. Но неприятный осадок после ночи, особенно у тех, кто не так крепко спал и принимал участие в защите, остался.

В функции дежурных входило мыть, мыть и еще раз мыть посуду, накладывать кашу в тарелки, разливать чай, а потом опять мыть посуду. Ах, если бы это была, действительно, домашняя посуда, а то – огромные кастрюли, бидоны, дуршлаги и половники и еще много другого.

Мы отлично справлялись со своей работой, но вот кончился завтрак, все сложили палатки и стали отправляться в дорогу. Я не помню, какими по счету отправлялись синие, но факт тот, что мы должны были еще остаться в лагере домывать посуду. Я и мои подруги были в отчаянии. Я не знала, на какое время мы еще задержимся, но нам сказали, что подвезти нас, когда мы все сделаем, не смогут, так как пешая трасса идет через лес и по железнодорожным путям, а машины поедут по другой дороге прямо в Шклов.

Я ужасно разревелась, особенно, когда увидела, что синие уже уходят, а самой большой трагедией для меня было то, что конференция отца Андрея начиналась на втором переходе, а она была последней в паломничестве. Но нам ничего не оставалось делать, как домывать посуду, у каждого из нас теплилась надежда, что может быть еще догоним.

Мы почти на час задержались в лагере, и нас не хотел отпускать отец Ян. Он сказал, что трасса очень трудная и мы не найдем своих. Но все же нашелся один добрый человек, тоже из руководства паломничества, который указал дорогу. Я сначала убежала от девчонок вперед метров на двести. Правда, еще и потому, что они надо мной посмеивались. У меня в паломничестве была куртка, которую я очень любила и никогда с ней не расставалась в походе, а ночью клала под голову. Конечно, привязанность к вещам это плохо, но что поделаешь. Все свои вещи мы оставили в рафике, чтобы идти налегке. А так как было очень жарко, мы одели шорты. Но я была в шортах и в теплой куртке, которую отказалась оставить в машине.

Мы шли по железной дороге, ведущей в Шклов. Указавший нам путь, сказал, что если мы пойдем только по рельсам, то дорога будет короче на несколько километров. Он оказался прав. Через полчаса очень быстрой ходьбы, мы увидели внизу речку и каких-то людей на берегу. Внутренняя интуиция подсказала, что это наши. Спустившись и перейдя вброд речку, мы увидели за кустами всех паломников, отдыхающих на первом привале.

Какая была радость! Догнали! Нашли! Эмоции переполняли нас. Привал для нас быстро закончился, и мы сразу отправились дальше. Но я с девочками никакой усталости не чувствовала, и была уверена, что спокойно дойду до конца сегодняшнего пути. Но зато с каким наслаждением я и мои подруги слушали конференцию отца Андрея… Мне очень много дали его проповеди.

Около трех часов дня мы пришли в Шклов. Я и представить себе на могла, что было бы со мной, если бы я поехала на машине, ведь это последний день перед Могилевом, когда можно спокойно идти. В Шклове у стен разрушенного костела были Месса и обед, на котором наше дежурство уже не понадобилось, ведь синяя группа включала не только трех девочек. Мессу отслужил калининградский священник.

Тридцать четыре километра, которые мы преодолели сегодня так же, как и в четвертый день пути, пролетели быстро и незаметно. И в лагерь, по-моему, мы пришли как-то рано, еще восьми не было. Я не стала помогать ребятам ставить палатку, не стала получать багаж. Мне ничего не хотелось.

Почему все когда-нибудь приходит к концу, завершается? Я не хочу, чтоб завтра был Могилев. Я не хочу, чтобы паломничество закончилось. Я не хочу расставаться со всеми обретенными мной друзьями, с нашими сестрами, клириками, священниками. Я хочу, чтобы сегодняшний день продолжался до бесконечности. С такими мыслями я провалялась на траве, ничего не делая, примерно часа два. Лагерь расположился на небольшой возвышенности, и какой красивый заход солнца был виден с обрыва, на краю которого я лежала. А Солнце было очень красное и большое.
Завтра Могилев – вход в город.

12 июля 1993 года. Вход в Могилев.

Утром отец Ян попросил собираться быстрее, чтобы в город мы успели войти в назначенное время, потому что нас должны будут встречать и снимать на телевидение. А еще он попросил поприличнее и по красивее одеться, но это, конечно, было шуткой.

Обед устроили на подступах к городу, но это трудно назвать обедом. Банка варенья и пакет сушек на четверых – паломникам раздавали сухой паек.

А потом мы входили в город. Кстати, я не сказала, что впереди всех групп, всю дорогу, начиная от Смоленска, паломники попеременно несли крест с распятием, тоже символ паломничества.

Нас встречали городские власти, священники Могилевского кафедрального собора, а еще группа польских ребят, приехавшая на фестиваль. Снимало телевидение из разных городов. А приветственные слова произнесли на пяти языках мира. Затем наша колонна направилась к костелу Святого Станислава, но Мессу служили на улице, перед храмом. Здесь Мессу служил организатор паломничества отец Ян.

После Мессы случилось непредсказуемое. Мы всю дорогу шли и прошли двести тридцать два километра. А каких-то три-четыре километра к месту ночной стоянки, которую устроили прямо в городе, мы проехали на автобусах, приготовленных для нас. А всем хотелось идти уже по привычке. Вместо скудного обеда, нам приготовили вкусный ужин, а хлеб вообще разрешили брать в неограниченном количестве только бы мы наелись. Палаточный лагерь разбили на большом поле вновь возле Днепра, вдоль которого, собственно, прошла вся наша трасса.

Нас окружали городские дома со множеством огней, поэтому было как-то непривычно. А над нами простиралось прекрасное звездное небо, я никогда еще не видела такого количества звезд. И когда, сейчас я вижу звездное небо, я вспоминаю Могилев.

Сегодня стало грустным настроение у моих друзей. Все паломники брали друг у друга адреса и оставляли свои автографы на галстуках. Но все равно в лагере уже было какое-то затишье.

Фестиваль “Магутны Божа”.

К одиннадцати часам опять на автобусах паломников привезли в костел Святого Станислава, где в конце Мессы в храме произошла интронизация статуи Фатимской Богоматери, под покровительством которой прошло наше паломничество.

Святую Мессу отслужил Могилевский епископ, и ему сослужило очень много священников. Епископ многим прихожанам этого костела уделил таинство миропомазания. Отец Ян в конце богослужения поблагодарил всех, кто помог в организации паломничества.

После этой Мессы некоторые священники уже уезжали в Москву, меня и моих друзей это очень огорчило. Уезжали и руководители нашей группы. Неотвратимо приближался конец паломничества.

Вечером все пошли на открытие Международного Фестиваля духовной музыки “Всемогущий Боже” («Магутны Божа»). На открытии фестиваля были люди самых разных возрастов, национальностей и вероисповеданий. И все присутствующие на концерте одинаково хлопали и вторили всем – совсем маленьким деткам, протестанской рок-группе, ансамблю польских семинаристов и многим другим.

Концертный зал был переполнен. Некоторые сидели прямо на полу перед сценой. В заключение почти все зрители стали петь гимн Белоруссии, а дирижировал зрительным залом автор этого гимна прямо со сцены.

От концертного зала до костела мы шли пешком и пели, пели наши паломнические религиозные песни. Было хорошо и весело и в то же время немного (или много) грустно.

Последний день. Отъезд. Заключение.

Наступил этот противный, нежелаемый “последний день”. Быстрые сборы палаток и собственных вещей, все валится из рук. Потом прощальная прогулка по городу с рюкзаками за спиной. Потом Месса, тоже прощальная. А после нее на вокзал.

Правда еще в этот день мы посетили редакцию газеты “Могилевские ведомости”, эта газета несколько исказила факты, написав о паломничестве и фестивале, а мы давали опровержение. Но какое все это имеет значение, когда все закончилось?

Я попыталась рассказать о нашем паломничестве, может быть, несколько наивно, но по-другому просто не получилось бы. Да, паломничество — это не только утро, день и вечер, не только дорога и сбитые ноги, не только палатки и песни, все это как раз не самое главное, не самое существенное.

Дело в том, что мы шли вместе, мы учились общаться друг с другом, жить в общине. Мы несли свою радость людям о том, что с нами Бог. Мы учились жить с Христом. И паломничество — это еще очень личное, о чем невозможно написать, Свои чувства очень трудно изливать на бумаге.
Нам не хотелось расставаться…

Назначили общую встречу в Москве тринадцатого октября, но политическая обстановка в стране очень многим помешала приехать на нее. Из Петербурга в Москву приехали только я и Сережа.
“Если Бог с нами, кто против нас”, – сказал апостол Павел, и Христос “пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком” (Ин 10.10).

Я еще раз благодарю Бога за это паломничество, за радость от знакомства и общения со столькими прекрасными людьми, за трудности, которые многому меня научили, за все…